Неправильное привидение - Страница 91

Ждать пришлось достаточно долго. Я даже начал беспокоиться — это у местных такая метода, чтобы заставить подозреваемого понервничать, или они уже «раскололи» Таню и сейчас выпытывают подробности, как меня уничтожить? Постепенно я накрутил себя до такой степени, что от полного разгрома участка в духе Терминатора местных спасло только появление следователя, решившего наконец осчастливить меня своим посещением. Крепкий мужик с усталой улыбкой, цепким взглядом, одетый в нечто среднее между формой солдата и гражданского. Положив на стол папочку с документами, он уселся на стул и стал меня разглядывать. С минуту я тоже его разглядывал, потом мне эти гляделки надоели, и я зевнул, хотя и в мыслях не было оскорблять человека при исполнении. Тот грустно вздохнул.

— Да, вы правы. Время уже позднее, все устали. Давайте быстренько запишем ваши показания и разойдемся по домам. — Он макнул ручку в чернильницу. — Ваше имя, звание, титул.

— Иван.

— А дальше?

— А дальше я не знаю.

Следователь отложил ручку.

— Поясните.

— У меня редкая форма потери долговременной памяти. И максимум, что остается у меня в голове, это пять — десять последних часов, не более. Вот о них я еще что-то могу рассказать. Не обессудьте.

Следователь понятливо закивал.

— Да, я слышал о подобном. Получается, что нам очень повезло. Если бы мы нашли вас только следующим утром, вы бы категорически все отрицали?

— Получается, что так. Но не отрицал бы, а просто не мог вспомнить.

— Вот и хорошо, давайте выясним все подробности, пока вы что-нибудь не забыли.

Я не стал ломаться и начал рассказывать. Вот мы идем, вот нас останавливают, начинают грубить… Следователь внимательно слушал, делал пометочки на листке бумаги, потом долго молчал. И наконец изрек:

— Все хорошо, все правильно и логично. Но не сходится с фактами.

Он подождал от меня вопросов, но я деликатно предоставил право разыгрывать спектакль ему самому. Тот чуть нахмурился.

— Хозяйке магазина вы сказали, что вы приезжие и вас ограбили. По вашему рассказу выходит, что грабитель был один и вы его убили. Вопрос — где ваши вещи?

Следователь подождал ответа, а у меня была только одна мысль — не краснеть от стыда за собственную глупость.

— Вы знаете, в те минуты думалось совершенно о другом. Возможно, они так и валяются в переулке, если кто не стырил.

— Возможно. Но вам надо будет составить список, чтобы можно было говорить о возмещении.

Я только отмахнулся:

— Сейчас это не столь важно.

— Следующее. Вы утверждаете, что грабитель ударил вас ножом и ранил.

Тут я торопливо кивнул — ведь это правда.

— Опять не сходится. Судя по месту удара, величине разреза, количеству крови, вы должны были умереть, самое позднее, через минуту. Но вы живы и прекрасно выглядите.

— Может, куртка болталась, я извернулся и удар прошел вскользь?

— Может быть. Но тогда откуда столько крови и чья она?

Оставалось только пожать плечами.

— Меня ударили, кровь моя, так и было. Что я могу еще сказать?

— И это можно допустить. Но после этого вы, предположительно смертельно раненный и истекающий кровью, одним ударом рассекли человека почти напополам. Причем не сверху вниз, как это обычно делается, а снизу вверх. Вы такой великий боец?

— Ну что вы, я даже нигде не учился.

— Позволите взглянуть на ваш меч?

Я засомневался, но хамить пока было рано. Сняв меч, положил его на стол следователя. Тот выдвинул лезвие, внимательно осмотрел его под разными углами. Потом вернул на стол и придавил ладонью.

— Следы крови есть. Но сам клинок внешне выглядит совершенно обычно, и нанести им удар, подобный вашему, просто невозможно.

Я снова пожал плечами.

— У меня начинает складываться совершенно другая картина преступления. Вы что-то не поделили с этим человеком. Хладнокровно убили, воспользовавшись моментом. Но кто-то стал свидетелем этого преступления, и вам пришлось заметать следы второпях. Вы проткнули свою куртку ножом погибшего, измазали его кровью и постарались, чтобы люди это заметили. Последовала слезливая история о грабителе, и вот уже все вас жалеют, а вы приобретаете ореол жертвы и скрываетесь от правосудия.

Я прикинул про себя.

— Действительно, можно и так рассудить. Но я говорил правду.

— Возможно. Но убитый уже ничего не сможет уточнить, а ваши слова противоречат фактам. А если добавить к этому то, что вы совершенно неизвестная и непонятная личность, то картина получается и вовсе удручающая.

— Разве Таня ничего не рассказала обо мне?

— Вы будете смеяться, но она высказалась в том духе, что она всего лишь слабая женщина и за нее отвечать будет брат. Она ему полностью доверяет!

Глядя на мое растерянное лицо, следователь засмеялся сам.

— Ну нельзя же идти на убийство таким неподготовленным! Вы бы хоть простейшую историю продумали в деталях, прежде чем решаться на подобное.

Он ждал от меня слез и раскаяния, но я больше был раздавлен осознанием собственной глупости, чем возможным наказанием. Не дождавшись новых слов, следователь снисходительно хмыкнул.

— Но я не стал беспокоить госпожу Таню выяснением подобных мелочей. — Он достал из папочки пару листков и показал их мне. — Никого не узнаете?

Я с удивлением увидел наши с Таней портреты. Про мой не скажу, а вот Таню нарисовали вполне похоже.

— Девушка похожа на мою сестру.

— Вот видите, вы уже начинаете говорить правду. А знаете, откуда взялись эти портреты?